Сегодня американское правительство накладывает на Россию санкции, всеми силами, достойными иного применения, пытается нанести ущерб нашей экономике. В начале прошлого века дело обстояло совершенно иначе, и об этом красноречиво говорят исторические документы, повествующие о том, как на обширный российский рынок пришла фирма "Колумбия Фонограф и К".

120 лет назад Американцы одними из первых открыли на берегах Невы торговлю "говорящими машинами", и их магазин был постоянно полон, а растущий оборот внушал самые радужные перспективы. Главный представитель в России, господин К.Ю.Шпан, в своем шикарном офисе на Казанской площади постоянно думал о том, как расширить предприятие, и случай не заставил себя ждать. 

Накануне Рождества 1901 года в С.-Петербурге и других крупных городах Империи остро чувствовался недостаток в граммофонах - модной тогда новинке. Их изготовлением и решила заняться фирма, производившая до этого исключительно фонографы и валики к ним. Желая пустить в дело уже имеющиеся на складах детали, предприимчивые янки сконструировали настолько несовершенный аппарат, что уже через месяц эксплуатации он становился непригодным для использования. Но самым ужасным его недостатком был шум шестеренок, который во время исполнения заглушал музыку. На этих "громофонах", вдобавок ко всему еще и опоздавших к Рождеству, погорели многие торговцы. От них пошли массовые отказы, вследствие чего "Колумбия" затеяла дело в коммерческом суде. Один из экспертов, выступавших на этом шумном процессе, отметил, что "аппараты настолько плохи, что их ругают даже трактирщики - народ, как известно, непритязательный". 

Такая убийственная "реклама" могла погубить все дело. Подсчитав убытки, фирма бросилась доводить свои аппараты до ума. Вскоре она поставила в Россию продукцию высочайшего качества, и с тех пор постоянно боролась за честь своей марки. Широкая реклама усовершенствованного, бесшумного граммофона с фибровыми колесами дала неожиданный эффект – начался новый судебный процесс. На сей раз в суд подали на саму фирму. Дело в том, что за границей уже тогда патентовалось все - не только изобретения, но и их названия. Слово "граммофон" составляло собственность одноименного акционерного общества, поэтому "Колумбия" должна была придумать новое, оригинальное название своим аппаратам. Так появился на свет "графофон". 

В феврале 1903 года для изучения возможностей русского рынка в Петербург прибыл представительный десант в составе президента компании господина Истена, директоров берлинского и лондонского отделений Брадта и Дориана, а также инженера Кэбса. Они привезли давно обещанную запись голосов русских артистов и оркестров. Руководители "Колумбии" посетили склад своих главных конкурентов в России - Общества "Граммофон" - и поразились грандиозному размаху этого дела, о чем в лестных выражениях заявили заведующему, Ипполиту Павловичу Рапгофу. 

Затем делегация направилась в Москву для ознакомления с граммофонной торговлей. Домой высокие гости возвращались в прекрасном расположении духа. Вскоре за океан отправились первые 188 восковых дисков с записью русского репертуара для изготовления тиража. Первые пластинки "Колумбия" печатала в Америке. Главная фабрика фирмы располагалась в городе Бриджпорт, штат Коннектикут. Здесь обрабатывались восковые оригиналы, поступавшие из берлинского, парижского, лондонского, а теперь и петербургского филиалов. Все делалось с истинно американской оперативностью. 

Уже к лету диски с первой русской записью появились в продаже. Однако любителей музыки ожидало разочарование. Качество пластинок оставляло желать лучшего, да и в выборе репертуара фирма сделала ошибку - она пошла на поводу у исполнителей, игнорируя запросы рынка. В итоге - провал. Виновных в неудаче американцы искали недолго - в январе К.Ю.Шпана сместили с должности. На его место был назначен один из директоров берлинского отделения А.Б.Кромелин. Новый директор оказался человеком крутого нрава. О стиле его руководства журнал "Граммофон и фонограф" в 1904 году писал так: "Вероятно, "Колумбия" не сделает дела в России. Причину этого надо искать в том, что компания думает вести у нас продажу исключительно за наличный расчет. При этом ставит торговцам очень стеснительные условия". 

Очередная запись, на которую пригласили таких известных исполнителей, как И.Ершов, А.Давыдов, А.Вяльцева, М.Фигнер, также оказалась не совсем удачной в техническом отношении, и выяснилось это после того, как артистам были выплачены очень большие гонорары. Кромелин извергал гром и молнии и бросался стульями! Закончилось все его отзывом из России. 

В управление делами вступил Чарльз Гопкинс - человек энергичный и опытный в граммофонном деле. Многие любители музыки высказывали надежду, что вскоре "Колумбия" окажется на должной высоте и сможет продолжить конкуренцию с акционерным обществом "Граммофон". И действительно, вскоре Гопкинс предложил русским покупателям новый тип графофонов, представлявших последнее слово техники: совершенно бесшумный аппарат, обладавший комплектом очень сильных пружин, позволявших с одного завода проигрывать около 15 обычных десятидюймовых пластинок. Стоила новинка немало - 150 рублей, но, несмотря на это, спросом пользовалась огромным. В отличие от графофонов пластинки фирмы продавались сравнительно недорого: малый диск - по 75 копеек, а "гранды" по полтора рубля. Первоначально все они были односторонними. 
Несмотря на предшествующие неудачи, Гопкинс убедил начальство в Нью-Йорке провести еще одну запись, которая и прошла в конце 1904 года в Москве и Петербурге. В студию пригласили популярных столичных артистов: Богдановича, Северского, Макса и других - но злой рок висел над "Колумбией" в России, и эта попытка не увенчалась успехом. 

В Америке серьезно призадумались и решили сделать ставку на российские кадры. Выбор пал на Александра Марковича Триваса - человека известного в творческих и деловых кругах Санкт-Петербурга. Свою музыкальную карьеру он начал в "Товариществе В.И.Ребиков и К", которое какое-то время конкурировало с американцами. 
Вскоре после его вступления в должность фирма выпустила в продажу концертные пластинки с двусторонней записью. Цену за новинку назначили два с половиной рубля. Подчеркивая достоинства товара, журнал "Свет и звук" писал, что "на одной и той же пластинке может поместиться музыкальная пьеса без купюр, что весьма важно". Этот шаг стал серьезной заявкой в конкурентной борьбе с "Граммофоном", чьи диски, записанные лишь с одной стороны, стоили всего на 50 копеек дешевле. Борьба на рынке обострялась - у любителей музыки появился выбор. 

В июле 1906 года в петербургской студии началась новая запись русского репертуара. Для ее осуществления из Америки прибыл инженер Джонсон, привезший с собой целую коллекцию особых мембран, соответствующих индивидуальным особенностям голосов. Их применение уже дало поразительные результаты во время проведенной им ранее записи в Италии. Наряду с техническими новациями, была изменена и репертуарная политика. Руководствуясь соображениями о том, что граммофон в России распространен преимущественно среди среднего сословия, фирма сместила акценты в сторону хоровых и народных песен. Сказались на выборе тематики и события 1905 года: на пластинках появились номера обличительного характера и законспирированные под известные классические произведения песни, воспевающие свободу. 

С вокальными записями на сей раз повезло. Не считаясь с артистическим положением звезд и их окладами, Тривас выбрал самые свежие и красивые голоса. "То, что блистает на сцене, иногда тускнеет на пластинке" - отмечалось в обращении фирмы к покупателям. Кто же был приглашен в студию? Вот лишь некоторые имена: артистка русской оперы Склярова, концертная певица Таубий, тенора Большаков, Цветков, Медведев, баритон Вавич, бас Швец - все будущие звезды. Эта запись оказалась переломной в цепочке предшествующих неудач. 

Для "Колумбии" 1906 год вообще стал годом больших событий. В августе фирма открыла фабрику пластинок в Лондоне, которая предназначалась для обслуживания отделений на европейском континенте, включая и Россию. Мощность нового предприятия составляла 100 тысяч пластинок в день. Теперь заказы можно было получать значительно быстрее, чем от фабрики в Бриджпорте, находящейся в другом полушарии. Это давало новый козырь "Колумбии" в борьбе за русский рынок с акционерным обществом "Граммофон". Как и следовало ожидать, запуск в Англии крупного производства вызвал оживление торговых операций в России. Расширялся петербургский склад, для чего в аренду было взято обширное помещение в Аптекарском переулке. 

Для розничной торговли в лучшей части Невского, между Морской и Мойкой, сняли магазин, бывший "Братья Елисеевы". В заново отделенных роскошных помещениях публике представлялись всевозможные удобства. В витринах красовались графофоны различных моделей и стоимости. Покупатели могли ознакомиться с каталогами, прослушать пластинки, получить консультацию специалиста. Фирма вела переговоры о новых записях, понимая как важно иметь большой и разнообразный каталог. 

Примечательно, что "Колумбия" заключала с артистами очень любопытные договоры. (см. образец)

После решения всех формальностей исполнитель наговаривал текст, который записывался на фонографе. Обязательным приложением к звуковому соглашению был контракт с подписью артиста. 

Развернув бурную деятельность, Тривас не забыл и себя увековечить в дискографии "Колумбии". "Злоупотребляя служебным положением", он записал на пластинку сочиненный им "Граммофонный вальс" для фортепиано, исполненный П.Гросом. Чуть позже вышла и оркестровая транскрипция сочинения. Один из критиков писал:

"Не знаю, ловко ли под него плясать, но слушать его можно с истинным удовольствием". 

Авторитет фирмы в мире был достаточно высок, о чем свидетельствовали многочисленные награды, полученные "Колумбией" на Всемирных выставках: Высшая награда (Grand Prix) Париж 1900 г., Двойная высшая награда (Double Grand Prix) Сент-Луис 1904 г., Высшая награда (Grand Prix) на торговой выставке в Милане 1906 г. Обладая одним из самых больших производств в мире, фирма занимала в Европе и Америке около девяти тысяч рабочих. В те времена, как впрочем, и сегодня – это был очень большой штат сотрудников. Сто отделений "Колумбии" представляли ее интересы в крупнейших городах на всех континентах. 

Одним из главных консультантов компании был известный изобретатель беспроволочного телеграфа Маркони. В его распоряжение предоставлялись самые лучшие лаборатории, и он не сидел без дела - работал над "бархатной" пластинкой, которой предстояло произвести переворот в музыкальной индустрии. 

Появлению новинки предшествовала шумная рекламная кампания. Пресса с восторгом сообщала:

"Пластинки Маркони неразрушимы. Они сохраняют полную пригодность к употреблению прямо из-под копыт лошадей и колес автомобилей".

Магазин компании в Кливленде выставил в витрине специальную машину, сгибающую и разгибающую пластинку, - подчеркивая тем самым ее эластичность и прочность. Пластинка не разбивалась при падении - это казалось фантастикой! Но главным ее достоинством было качество звучания - мягкое, натуральное, лишенное всякого шума, отсюда и название Velvet tone. 

Немало усовершенствований сделал Маркони и в графофоне. Наружная отделка в стиле "модерн" отличалась изяществом и изысканностью форм. Почти все аппараты имели особое приспособление - пылепредохранитель, защищающий ось и внутреннее устройство от засорения. Механизм графофонов был одно-, двух- и трехпружинным, что позволяло, один раз заведя его, проигрывать уже от двух до десяти больших пластинок. 

Еще одной новинкой стал регулятор звука. Особым винтом на мембране, даже в момент исполнения пьесы, изменялась по желанию степень натяжения слюды. Таким путем звук усиливался или ослаблялся, чем достигались особые эффекты при прослушивании. Все это вызывало огромный интерес к заокеанским товарам. Уже в те годы надпись "Сделано в Америке" приводила в благоговейный трепет российского обывателя! 

Успехи компании в деле записи пластинок привлекали в ее петербургскую студию популярных артистов того времени. В 1906 году с "Колумбией" начал сотрудничать такой известный мастер сцены, как Л.М.Сибиряков. И все же конкурировать с акционерным обществом "Граммофон" было непросто, уж слишком крепкие позиции оно имело на русском рынке. В борьбе за покупателя американцам приходилось пускаться на самые различные ухищрения. Они первыми стали переиздавать самые излюбленные и удачные записи на новых двусторонних пластинках. Назначив им цену в два рубля, компания давала своим клиентам возможность "за излишне потраченную незначительную сумму иметь как бы две пластинки вместо одной". Наряду с записями русских композиторов фирма продавала в России и пластинки ведущих зарубежных артистов. Так, например, многие любители музыки смогли познакомиться со знаменитым баритоном Таурино Парвисом, исключительное право записи голоса которого принадлежало только "Колумбии". 

На российский рынок поступали новинки, апробированные на американской публике. Выяснилось, что и в России есть немало поклонников так называемой "описательной" музыки. Эти музыкальные полотна иллюстративного рода были проще и понятнее для большинства слушателей, недостаточно посвященных в таинства гармонии, мелодии и ритма. Большой популярностью пользовались такие пьесы, как "Кузнеца в лесу", "Штурм Порт-Артура" и особенно "Землетрясение в Сан-Франциско" в исполнении военного оркестра. Последняя запись производила особенно сильное впечатление, и даже самый неподготовленный в музыкальном отношении слушатель догадывался о ее содержании, слыша скачку пожарных экипажей, отдельные командные слова, крики отчаянья и в довершение всего аккорды похоронного марша. 

Пытаясь привлечь внимание покупателей, фирма стала снабжать каталоги и рекламные списки краткими аннотациями, раскрывающими содержание записи. Вот как был описан один из дисков в разделе "Оркестровые записи": "Последний нынешний денечек" - рекрутская песня. Грустная песнь рекрута, прощающегося со своей семьей, стала в последнее время очень популярной благодаря тому, что известный оперный артист Александр Давыдов начал петь ее на концертах. Ввиду большого спроса на эту пластинку, мы записали ее для оркестра. Примечание: В нашем каталоге эта песня в вокальном исполнении г-на Никифорова помечена № 35604". Право выбора оставалось за покупателем… 

Прекрасно удались компании записи 1908 года, впрочем, это уже стало доброй традицией и воспринималось как должное. Блеснула своей техникой колоратуры артистка московской оперы Добровольская. Ее прекрасный голос, даже в самых рискованных для механической записи произведениях, звучал уверенно и спокойно, лаская слух своею задушевностью. Ветераны "Колумбии" Сибиряков, Орлов, Давыдов порадовали своих поклонников свежими записями. На фирме состоялся дебют еще мало знакомого публике артиста русской оперы Бориса Вепринского. Он обладал такой красотою тембра, что сам Шаляпин, прослушав его голос, дал наивысшую оценку. 

Посещали студию звукозаписи и народные исполнители. Одним из первых появился на пластинках "Колумбии" "Хор лапотников" (пение с разговором) под управлением Никифорова со своими "шедеврами" "Тьфу-ты, ну-ты" и "Хурды-Мурды". Словно "отзвук старины глубокой", звучали с графофонных дисков жалейщики - именно так, как они звучали в русских деревнях. 

Рецензии на пластинки "Колумбия" оставались достаточно колкими, но теперь это касалось не качества записи, а мастерства исполнителей. Так, например, в одной рецензии отмечалось:

"Слушая серенаду Дон-Жуана в исполнении г-на Филипова, все время представляется, что поет не пылкий испанец, а пожилой департаментский чиновник и, вероятно, с брюшком". Касаясь темпа исполнения другого номера, а именно, песни "Солнце всходит и заходит", тот же критик нашел его "слишком медленным", выразив одновременно мнение, что "хорошо спеть эту вещь может только тот, кто сам сидел в тюрьме". 

Чем шире и разнообразнее становился репертуар, предлагаемый "Колумбией", тем, казалось, уверенней она должна была чувствовать себя на русской рынке. Но судьба фирмы была уже предрешена. 

В Петербурге пиратствовали, занимаясь копировкой чужих пластинок, фабрики "Мелодифон", "Тонофон" и им подобные. Да-да, пиратство и кражи интеллектуальной собственности существовали уже тогда! Не обошли они стороной и лучшие записи "Колумбии". Пытаясь защитить себя от разорительной и наглой конкуренции, компания представила председателю Государственной Думы петицию, в которой ходатайствовала о законодательной защите ее прав. Но Российской империи тогда было еще далеко до правового государства... Смело и решительно заявляли о себе старые и новые конкуренты: в Варшаве открыла свое производство "Сирена-Рекорд", в 1910 году начала работать фабрика в "Метрополь-Рекорд" в Апрелевке. 

Русские предприниматели играли на понижении цен, выбрасывая на рынок все новые и новые пластинки. Американцы уже были не в силах тягаться с молодыми "акулами" музыкального бизнеса. Преуспевающая во всех странах мира "Колумбия" в России увядала на глазах, и вскоре дело пришло к окончательному упадку. Точку в этой истории поставил директор компании господин Паулик, который в 1911 году ликвидировал в С.-Петербурге все дела… 

…Однако, на этом история русских записей "Колумбии" не закончилась. В разные годы с филиалами компании в других странах, плодотворно сотрудничал Александр Вертинский, Леонид Моложатов, Алла Баянова, Хор Донских казаков  под управлением Сергея Жарова и многие другие  артисты и коллективы. Одним из ярких образцов такого творческого тандема можно назвать практически все пластинки с записями голоса Петра Лещенко, которые были сделаны в период с 1933 по 1939 годы.  

Сейчас "Колумбия", входящая в состав мейджора Sony Music Entertainment, снова в России. Хочется верить, что на сей раз "Колумбии" обязательно повезет, поскольку в её каталоге записи таких мировых звезд как: Aerosmith, Beyonce, Brabara Streisand, Celine Dion, Daft Punk, The Offspring, Depeche Mode, One Direction, Savage Garden, Simon & Garfunkel, The Stooges, System of a Down, Ten Years After Боб Дилан, Дэвид Боуи, Джо Дассен, Лайза Миннелли, Мэрайя Кэри, Карлос Сантана, Леонард Коэн, Фрэнк Синатра и многих других. Продолжает компания работать и с российскими звездами. В начале уже этого века на лейбле издавались записи таких известных артистов и коллективов как, «ВИА Гра», «Би-2», «Сплин», Сергей Лазарев и др. 

Автор - Александр Тихонов